"Московские криминальные новости". На последней странице портрет жмурика. Текст под портретом : "В реке Яузе неподалеку от Дворцового моста найден труп мужчины. На вид лет 30-35. Рост - около 180 сантиметров, худощавого телосложения. Особые приметы: на сгибе левого локтя крупное родимое пятно, в правой стороне паха шрам от аппендицита. Опознавших просим позвонить." Телефоны.

Прочитав я вспотел от страха. Я понимаю, что мертвяки все похожи друг на друга, но этот... Рост, возраст, шрам, родинка на сгибе локтя. Совпадения? Я аккуратно вырезал это объявление. Открыл свою папочку, где храню всякие записки и вырезки на одну интересующую меня тему.

Откуда взялась эта папочка?

Старая банальная гипотеза - у каждого человека есть двойник. Но одно дело читать об этом, другое прочувствовать на себе. С чего это началось? Однажды в летнем кафе, куда я заглянул выпить бутылочку пива, ко мне подошел молодой мужчина и хлопнув по плечу радостно сказал: "Здравствуй Витюха!". Я недоуменно воззрился на его, он - на меня. Причем он сразу и не понял, что я не Витюха. "Вы ошиблись" - сказал я. Он же продолжал смотреть недоверчиво. "Слушай, ты так на Виктора Федорова похож, с которым я учился, просто атас! - воскликнул он. - Даже голос." Я пожал плечами, бывает, мол. Но он продолжал глядеть на меня так, как будто я его разыгрываю, будто я действительно этот самый Витюха, только почему-то не желаю его узнать.

Второй эпизод. Однажды в ЖЭКе, куда я забежал за какой -то справкой, и томился в очереди, ко мне подошла совершенно незнакомая женщина и задала вопрос: "Вы не в .... ( она назвала солидный банк) работаете?" Я отрицательно покачал головой. "А брата, близнеца, у вас нет?- спросила она. - Вы извините. Я уверена, что вы мне вчера подписывали бумаги!" "И что очень похож?" - по глупому начал я выяснять. Она отошла, весьма странно на меня поглядывая.

Еще один узелок для сомнений, еще один листок для папочки.

Потом было еще несколько подобных случаев.

А тут, наконец, я и сам обознался. Каково подойти к незнакомому человеку толкнуть его в бок и сказать: "Чего будем пить за встречу?" Он был вылитый мой однокурсник Дима Р. - та же шапка кудрявых волос, рост под метр девяносто, борода. Только Дима он еще покрупнее. Тот парень дружелюбно сказал мне "Ошибся, браток." Я извинился. Он пожал плечами. Вот после того случая я и завел свою папочку, где начал фиксировать подобные случаи. Узелки для размышлений, чистая игра ума не более.

Кстати об сокурсниках. Два десятка лет назад я был глупо влюблен в свою сокурсницу Марину. Первая любовь - мучительное мероприятие для девственника, согласитесь. Я был крайне стеснителен, и к тому же заикался. Я боялся к ней подойти. Ел ее глазами. А кончал носом, как остроумно заметил мой один приятель. Я страшился, что меня отвергнут. Она мне снилась, и в во сне я сладко кончал в нее, хотя не представлял, какова она без своих джинсиков. Однажды я решился. Неимоверным усилием попытался пренебречь недугом. " авай одим уда-нибудь," - предложил я. Так у меня получилось, заикался я именно на буквах - с, д и т. Она внимательно, и как мне показалось удивленно посмотрела на меня. И коротко сказала: "Я не смогу".

Ловить конечно, мне было нечего, девушка она была смазливая и мальчики к ней клеились и посимпатичней и поразговорчивей чем я. Я к ней больше с подобными предложениями, понятное дело, не подходил. Вскоре она вышла замуж за какого -то лейтенанта. Иногда я вспоминаю о ней, глядя в ее насмешливые глаза на маленькой овальной фотокарточке в выпускном альбоме. И все.

Вот лирическая запись под названием "Марина в троллейбусе", которая появилась в моей папочке две недели назад.

"Я увидел ее в троллейбусе двадцать пятого маршрута скользящему от Покровки к Земляному валу. Она щебетала со своими юными подружками, сама такая же беспечно-юная, но приглядевшись я понял, что она не может быть настоящей Мариной, а только ее копией, причем мастерской. Ведь на самом деле ей должно было быть сильно за тридцать, а этой не более шестнадцати. Можно пенять на мою близорукость, расстояние в несколько метров. угол обзора - но клянусь - это была она. Только одна деталь - это восхитительная пухлая верхняя губка, ползущая вверх при улыбке и обнажающая чистые, белые, чуть крупноватые зубки, опровергала все сомнения.

Когда она с подружками вышла из троллейбуса, я не выдержал, выскочил следом и последовал за ними. Я прошел за ними половину улицы, пока они не скрылись в универмаге. Эти полторы сотни метров, я снова был юным, влюбленным и впивался взглядом в фигурку, которая волновала меня пару десятков лет назад. Я любовался фигуркой, безупречно вычерченной природой, взявшей при планировании ягодиц за эталон яблоко. Когда я шел за ними, я напрочь забыл, что Марина утонула два года после окончания института, в какой-то подмосковной речке. У нее было что-то с сердцем".

Такие дела. А тут словно нарочно на глаза попался рассказ латиноамериканца Х. Р. Рибейро, абзац из которого я переписал для своей папочки.

"Поскольку на земном шаре живут миллионы живых существ, думал я, то сделав, самые несложные подсчеты легко понять, что существует прямая возможность повторяемости отдельных черт. А кроме того из носа, рта, пары глаз и кое-каких второстепенных деталей нельзя создать бессчетной множество комбинаций. Мою теорию в какой-то мере и подтверждали и дублеры, двойники. Тогда было модно, чтобы у государственных мужей или киноактеров на службе состояли люди, на которых падали все связанные со славой опасности. Но этот казус, не вполне удовлетворил мое любопытство, Моя идея двойничества была куда честолюбивей. При тождественности черт думал я должна быть и тождественность темпераментов, и при этом, а почему бы и нет - тождественность судеб."

Именно "тождественность судеб" - вот, что меня по настоящему напугало, когда я раскрыл газету. И знаете почему? Эту газету я не выписываю! А она оказалась в моем почтовом ящике. Что это? Знак? Предупреждение? Зов? Кто меня зовет? И главное - куда?

Может "нас", кто-то отклонировал, без малого сорок лет назад и выпустил одинаковых в жизнь, как подопытных кроликов?

Тут на эту тему в газетах появилось несколько публикаций. Их авторов, правда, интересовало использование последних достижений науки исключительно в милитаристских целях. Меня же волновало иное. Поэтому я ограничился краткой записью.

"В феврале 1996 года сотрудниками Рослинского института в Шотландии получен первый результат по клонированию животных. Эти результаты держались полгода в строжайшем секрете. Овечку назвали Долли в честь певицы Долли Торрес".

Чем все-таки объяснить мою потрясающую схожесть с утопленником? Совпадением, качеством газетной иллюстрации, моей мнительностью, наконец, и не очень здоровым воображением. А шрам? А родинка?

Но как все-таки ко мне попала эта газета? Ведь я ее не выписывал! Может ошибка? Я поискал над заголовкам карандашный след руки почтальона, но его не оказалось . А между тем, эта газетка не из тех изданий, что в рекламных целях раскладывают по почтовым ящикам, вербуя потенциальных подписчиков.

Я принес ее домой, чисто машинально открыл на последней странице за завтраком, (я, как в старые добрые времена, начинаю чтение газет с последней страницы), и увидел.

Себя? Его? Все каким-то образом соединилось в цепочку. Марина, узнавания, газета. Это было, как наваждение. Я отключился. Я был один - жена с ребенком отдыхают на море. Когда я очнулся, газета валялась на полу, придавленная моей собственной пяткой.

Я пробежал заметку бесчисленное число раз, прожег газетный снимок глазами, я уже начал различать некое подобие улыбки на лице утопленника. Опознавших просим позвонить. И номер. Я начал было накручивать диск телефона. "Дежурный Воронцов слушает". Я положил трубку. Что я скажу этому бодрому дежурному? Вот я увидел собственную фотографию в газетном могильнике? Да, я опознал в утопленнике себя самого. Что мне скажут? Посоветуют обратиться к психиатру, не иначе.

Я разделся до пояса, подошел к зеркалу в ванной комнате. Намочил волосы, прикрыл глаза. Сквозь сомкнутые веки я разглядывал свое отражение. Похож ли? Вылитый!

На работу я давно опоздал. Время за размышлениями проскочило не заметно. Меня уже, наверное, хватились на службе. Звоню начальству. Прошу отгул. Недовольный голос шефа, не оставил никаких сомнений в реальности происходящего.

Мне надо все обдумать. Я понемногу постарался успокоится. Ничего страшного. Тождественность судеб? Необязательно. Глупость! Выпить транквилизаторов. Вообще выпить. Будем логичны, предположим, жил похожий на меня человек. Предположим, его сбросили в реку. Возвращался ночью с работы, от любовницы, мало ли откуда, шел по мосту, а тут - группа пьяных молодчиков. Может, он был прилично одет. Может он задолжал кому-то денег и не смог расплатиться. Сейчас могут убить за всякую мелочь. Могут убить за то что лицо твое не нравится. Стоп! Причем здесь я? Бред! Элементарная ошибка почтальона, элементарная!

И тут прозвенел звонок. Сердце почему-то заколотилось. Я схватил трубку. "Алло!" Тишина. Шорохи, какая-то далекая песня. Потом - смешок, девичий смешок. "Юра ты?" Знакомый голос. Что за песенка, где то я ее слышал. "Мост любви", вроде называется. "Юра ты?"- мне показалось, что это голос Марины. Хотя откуда я знаю, какой у нее был голос по телефону, я ей ни разу не звонил. Я и реального ее голоса не вспомню, разве что смех. Часто беспричинный и звонкий. Я онемел. Может мне чудится все это? "Юра!" "Да я, говорите, это я!" "Мы ждем тебя на мосту! Приходи!" Она зовет меня на какой-то мост. "Куда, куда? Какой мост?" - кричу я в трубку. Шорохи, песня, голоса. Может голоса мне просто послышались? Песня обрывается, гудки.

Ключевое слово здесь - "мост". Я всегда боялся мостов. Попадет, банановая корка под ноги и привет! Легко представить себя перевалившимся через парапет и летящим в холодную морщинистую рыжую рябь. А плавать я не умею. "Он" утонул, Марина утонула, а я не умею плавать. Вот так! Тождественность судеб.

Я отношусь к категории людей, которые постоянно трогают саднящие места. Шрам ли от аппендицита, вспухший от сквозняков лимфатический узел и душевный порез. Пока не пройдет, пока не заживет. Поэтому я должен разобраться, что, в конечном счете, происходит. Я должен понять при чем здесь Марина, и что означают эти песни и голоса в телефоне. Какое отношение это имеет ко мне. Раз она ждет меня на мосту, решил я - мне нужно пройти по этому мосту, я должен, хотя это может и небезопасно.

Возбужденный, я хожу из угла в угол. Надо идти! Но сначала надо заварить крепкого кофе, капнуть в него коньяка. А может просто поверх кофе принять рюмашку. Но не больше.

Настал вечер. Я уже надел ботинки, как опять раздался звонок. На этот раз голосов было два - женский и мужской. Марины и чей-то еще, тоже знакомый. Они смеялись. Просто какой-то безыскусный разговор флиртующих. Мне показалось, что они смеются на до мной. Я положил трубку.

И вот я спешу на Дворцовый мост, кстати это не далеко от института, где я учился. Надо с собой захватить фляжку коньяку. Меня бьет озноб. Я захватил с собой фляжку коньячку. Согреемся. Мост этот через Яузу невелик метров сто. И вот я там. Иду по пешеходной дорожке, стараясь не оглядываться. Темнеет, страх заползает, под воротник рубашки. Останавливаюсь. Покрепче вцепившись в железное ограждение. смотрю на воду, там плавают желтые отблески фонарей. Шум машин за спиной. Тут его сбросили, моего двойника, тут.

Река, сумерки. Я дошел до конца моста, закурил. Возвращаюсь обратно. Чушь, бред! Придти домой, бросить ноги на стол, выпить, щелкнуть зажигалкой и запалить свои листочки. Я иду. И тут слышу за спиной неясные звуки - голоса и шаги. Я оборачиваюсь и меня парализует. Я вижу ИХ.

Они идут держась за руки. Юноша и девушка. Стоп. Я выпил-то граммов сто! Не может быть. Это Я иду под руку с Мариной. Присматриваюсь, они уже близко, и не то чтобы идут, а скользят, не касаясь ногами асфальта. Я и она, он и она. Они плывут ко мне навстречу, а я не могу двинуться с места. "Беги!" - приказываю я себе, но ноги отказываются слушаться. Беги! Но куда и зачем, разве от э т о г о можно убежать? "Юра, подожди!" доносится до меня ее голос. Точно ее. Зачем мне бежать, это же не может быть. Это просто нервный глюк! Просто глюк. Но они уже близко. Они рядом. Они берут меня под руки с двух сторон. Он и она. Я и она.

"Пойдем с нами," - говорит Марина и целует меня в щеку. Этот поцелуй, как касание соленого воздуха. Он, то есть я, подмигивает мне. Похож. Только на лице его, нет той усталости и тревоги, которую я вижу по утрам в зеркале. Он моложе меня лет на десять. Мне становится легко и спокойно. Мне никогда не было так хорошо. Исчезли страхи, исчезло время. Я касаюсь губами щеки Марины, и кожа у нее совсем не холодная, - теплая шелковистая кожа. Я тоже становлюсь невесомым, мои ноги отрываются от земли. Я не успел даже заметить как мы перемахнули через ограждение, мы летим над темной рекой, где плавают желтые отблески фонарей. Впереди только небо и крупные звезды...

-Кошмарная река. Гиблое место, какое-то. Еще один утопленник. Еще один. В том же месте.

Два мента, лейтенант и сержант, переговариваются на берегу, наблюдая, как водолазы вытаскивают труп из воды.

- Чем-то похож, сержант, на предыдущего, - не находишь? - говорит лейтенант.

- Все мертвяки похожи друг на дружку - отвечает тот.

Пока они курят на берегу. Труп кладут на асфальт, фотограф щелкает затвором, вспышка высвечивает белое лицо утопленника.

-Надо отвезти в "Криминальные новости", - говорит лейтенант фотографу Пусть опубликуют. Второй жмурик тут за неделю, и безо всяких документов. Гиблое место.